— Жалоба на вас, Елена Викторовна, — заведующий пошуршал бумагами и выудил нужную.
— Заявитель пишет в министерство, что вы отказались выполнять свои служебные обязанности, находясь на вызове. А именно — нести пострадавшего из квартиры в машину скорой. Пишет также, что вы предложили заявителю пройти по этажам и поискать людей, которые вместо вас понесут носилки.
Он отказался бегать по квартирам в два часа ночи. Также заявитель пишет, что вместо оказания экстренной помощи и транспортировки вы вызвали службу МЧС, которая приехала только через час. И в течение этого часа состояние пострадавшего ухудшилось.
Заведующий отложил бумажку.
— Я, конечно, понимаю, что переноска больных никак не входит в ваши должностные обязанности, но жалоба есть жалоба. И на неё надо ответить, поскольку спущена сверху. Сам главврач взял дело на свой контроль. Так что жду от вас объяснительную. Желательно подробную.
— Я так поняла, что вместо унитаза главврач решил эту бумажку вам в кабинет спустить? Однако ценит он вас.
Смена закончилась час назад, и Елене было уже по фигу, что говорить начальнику. Хотелось только одного. Спать.
— Чувствую, слухи, что старшие врачи на совещаниях в открытую кроют нашего главного матом, имеют под собой реальные основания, — продолжила она.
— Лишнего не говори, — заведующий нервно затеребил лапками. — Радуйся, если замечанием отделаешься.
— За что это? Я ни по закону, ни по физическим параметрам в одиночку не подниму стокилограммовую тушу.
— Вот! — радостно подтвердил заведующий. — Ты же это брату пострадавшего не смогла объяснить? Значит, нарушение деонтологии: не смогла найти общего языка с родственниками больного. Это даже не замечание. Это выговором пахнет.
— Я при всех своих достоинствах не смогу столько выпить, чтоб найти общий язык с этим…
— Короче, — перебил заведующий. — Иди и пиши.
***
— Я не обязан делать за вас вашу работу. Вы знали, куда шли, а значит, должны были предвидеть, — голос подвыпившего мужчины звучал уверенно и с нажимом. — Поэтому или вы делаете, что должны, или я буду на вас жаловаться.
— Вам трудно найти помощников? Во-первых, это всё-таки ваш брат. И это он сам, в алкогольном опьянении, сломал себе ногу. А во-вторых, посмотрите на меня. Я вешу 50 килограмм. В два раза меньше него. И я одна. И в-третьих, по закону я обязана организовать транспортировку больного, а не самостоятельно тащить его с пятого этажа в машину скорой.
— Вот и организовывайте.
— Тогда я вызываю МЧС.
— Вызывайте, раз не умеете работать. Между прочим, во время войны санитарки в одиночку выносили с поля боя и не таких бугаёв.
— Война, говоришь? — подумав, Елена разложила на полу около дивана, где возлежал пострадавший, мягкие носилки. — Хорошо. Пусть будет война.
Одно движение рук — и больной с зашинированной голенью перевалился с дивана прямо на расстеленные на полу волокуши.
— А-а-а-а!!! О-о-о-о!!! — заорали хором и пострадавший, и его брат.
— Молчи, сука, пока я тебе башку не оторвала, — обращаясь к стоящему над душой жалобщику, Ленка уже застёгивала на пострадавшем привязные ремни. — И ты заткнись, — обратилась она уже к лежащему. — Будь мужчиной. А то так и сдохнешь тут, бабы голой ни разу в жизни не увидев. (Она всунула в рот пострадавшего подобие кляпа и прямо через штаны всадила ему в бедро шприц с двумя кубами морфия.) Сейчас полегче будет.
— О-о-о!!! — опять заверещал жалобщик. — Вы с ума сошли? Что вы делаете?
Я была потрясена, когда узнала, что означают наклейки на фруктах и цифры на них! Жаль, что я не знала этого раньше!